Неповторимы кошки и красивы –
Что с чердака, что с шелковых перин,
Шипящие, фурчащие лениво,
С прыжками тонконогих балерин,

Хитрющие, степенные, шальные,
С глазами, где насмешливость и грусть.
Не знаем мы их помыслы иные,
Зато они нас знают наизусть.

Мы можем тискать маленькое тельце,
Подлизываться к кошке, даже льстить,
По праву доброго рабовладельца
Купить или на волю отпустить,

И за неблагодарность разозлиться,
И отшвырнуть строптивую подчас…
Но кошка знает, что она – тигрица,
По праву сильного она прощает нас.
© Борис Эскин

Мой замок темен и очень пуст, здесь даже ветер не смеет дуть...
А ты прекрасен и светло-рус, ты лучик солнца в моем саду,
Ты думал, что распахнешь окно, и все, заклятие враз снято...
...но жизнь и время давным давно меня оставили за бортом.
Я пахну пылью и вечным сном под ароматами диких роз,
И что там рана веретеном - шиповник в теле моем пророс.
Ты думал, мигом меня спасешь, но я мертва уже сотню лет,
Я просто мумия, вот и все, я тело бабочки в хрустале.
Вот если б, скажем, не век, а год...
Но поздно. Ты пролетел моря,
Ко мне примчался, высок и горд. Да только зря, мой хороший, зря.

Но ты не веришь, ты ищешь брод, ты прижимаешь меня к груди,
Целуешь в мертвый холодный рот и все надеешься разбудить.
Ведь ты мечтал - я твоя судьба, ты думал, небом так суждено...
Так оставайся и засыпай.
Я буду верной твоей женой.
Здесь тишь да гладь, здесь всегда покой, здесь розы дивный сплели покров.
Прижмись покрепче ко мне щекой - шиповник нежно вплетется в кровь,
Сошьет со с мною тебя в одно. И пусть снаружи текут года.
Вне времени, в колыбели снов,
Мы будем вместе.
всегда.
всегда.

by Темная леди Лайя

...для чего колоть дрова?...
...почему вода тверда
и прозрачна на пруду,
как попить?... гулять пойду?
почему все листья сразу
на земле...зачем - зима?...
...белка!!! вот она, зараза,
я ее...почти поймал.
что лежит воон в том кулечке...
ай! не буду!... ну, скулёж...
...мяса почему кусочки
только вечером даешь!?
а когда мы на рыбалку?...
а меня...а я..с тобой?
...на помойку и на свалку
я не лапой, - ни ногой!...
...что "накрылось медным тазом"?
погрызу немножко плед...
ты возьмешь меня "за газом"?...
а возьмешь "платить за свет"?
...сладкий чай налил в стакан?
можно Вместе на диван?...
...не пугал я тетю Тоню!
не пустил немного в дом...
...а когда придет Антоний,
мы пойдем за кабаном???
у него ружье...патроны...
пахнет вкусно...и знакомо...
...мышь!...грызет зубами полок
в бане...ну, гонял котов...
...хлеб печешь?...а теплых корок
дашь?... а я тебе кротов....
...мы синиц покормим просом?...
что гудит там?... "самолет"?
...можно тыкнуть в "больно" носом ?
я тихонько...все пройдет...

Лешек

Я - море. Голодная пропасть, соленый вкус
Упрямой волны - захлебнуться и утонуть.
Ударишь - прохладными ливнями растекусь,
Так выпей меня, прикоснись языком ко дну.
Я - осень, горящие листья в ночных кострах,
Безумна, бездомна, и ветер на крышах - мой.
Я буду кружиться... пока не придет пора
Покорно упасть на колени перед зимой.
Я - нежность, я - ржавость, я тонко-стальная ось,
Волчок, что не падает, надо лишь раскрутить.
Я - все, что искалось тобою, да не нашлось.
Я - космос.
Ты солнцем горишь у меня в груди.

Темная леди Лайя

Давид Самойлов

БЕАТРИЧЕ
Говорят, Беатриче была горожанка,
Некрасивая, толстая, злая.
Но упала любовь на сурового Данта,
Как на камень серьга золотая.

Он ее подобрал. И рассматривал долго,
И смотрел, и держал на ладони.
И забрал навсегда. И запел от восторга
О своей некрасивой мадонне.

А она, несмотря на свою неученость,
Вдруг расслышала в кухонном гаме
Тайный зов. И узнала свою обреченность.
И надела набор с жемчугами.

И, свою обреченность почувствовав скромно,
Хорошела, худела, бледнела,
Обрела розоватую матовость, словно
Мертвый жемчуг близ теплого тела.

Он же издали сетовал на безответность
И не знал, озаренный веками,
Каково было ей, обреченной на вечность,
Спорить в лавочках с зеленщиками.

В шумном доме орали драчливые дети,
Слуги бегали, хлопали двери.
Но они были двое. Не нужен был третий
Этой женщине и Алигьери.

Он вернется однажды из дальней страны, Королева.
Он подарит вам новое море и ряд островов.
Он в надменности дерзкой расскажет про ужасы плена,
Он не будет стыдиться следов от тяжелых оков.
На условности плюнув, пусть губы кривят лицемеры,
Он поведает множество странных и жутких вещей.
Победитель: таких и ругают и хвалят безмерно.
Он вернется обратно. К кому? К королеве своей.
Деньги, слава, бесстыдство, влюбленности жажда,
Сила тела, отчаянье, счастье, преграды не в счет.
Все лишь вам. Это сбудется вскоре. Однажды
Он вернется обратно. И к вашим ногам упадет

Максимилиан Волошин

Как Млечный Путь, любовь твоя
Во мне мерцает влагой звездной,
В зеркальных снах над водной бездной
Алмазность пытки затая.

Ты — слезный свет во тьме железной,
Ты — горький звездный сок. А я —
Я — помутневшие края
Зари слепой и бесполезной.

И жаль мне ночи… Оттого ль,
Что вечных звезд родная боль
Нам новой смертью сердце скрепит?

Как синий лед мой день… Смотри!
И меркнет звезд алмазный трепет
В безбольном холоде зари.

и еще одно из любимых:

Борис Поплавский

Вечер блестит над землею,
Дождь прекратился на время,
Солнце сменилось луною,
Лета истаяло бремя.

Низкое солнце садится
Серое небо в огне;
Быстрые, черные птицы
Носятся стаей в окне.

Так бы касаться, кружиться,
В бездну стремглав заглянуть,
Но на земле не ужиться,
В серое небо скользнуть.

Фабрика гаснет высоко,
Яркие, зимние дни.
Клонится низко осока
К бегу холодной волны.

Черные, быстрые воды
Им бы заснуть подо льдом.
Сумрачный праздник свободы
Ласточки в cepдце пустом.

Мария Петровых
* * *
Приходил по ночам...
Пастернак
За одиночество, за ночь,
Простертую во днях,
За то, что ты не смог помочь,
За то, что я лишь прах,
За то, что ты не смог любить,
За грохот пустоты...
Довольно! Этому не быть.
За все ответишь ты.

Ты мне являлся по ночам,
Мгновенно озарив.
Ты был началом всех начал,
Звучаньем первых рифм.
Являлся, чтоб дрожала мгла
Световращеньем строф,
Чтоб насмерть я изнемогла
От щедрости даров.

Ты был безгласен, и незрим,
И полон тайных сил,
Как темнокрылый Серафим,
Что Бога оскорбил.
Ты кровь мою наполнил тьмой,
Гуденьем диких сфер,
Любовью (ты был только мой!),
Любовью свыше мер.

Ты позабыл меня давно,
Но я тебя найду.
Не знаю где. Не знаю. Но
В полуночном бреду
Возможно все...
По склонам скал
Наверх (а эхо - вниз).
Ты здесь, наверно, тосковал -
Здесь мрак плотней навис,
Здесь бесноватых молний пляс,
И треск сухих комет,
И близость беззакатных глаз,
Дающих тьму и свет.
Ты близок. Путь смертельных круч
Окончен. Вперебой
Толкутся звезды. Залежь туч.
И бредится тобой.
Ты здесь. Но звездная стена
Увидеть не дает.
Я прошибаю брешь. Она
Надтреснута, и вот
Я в брызгах радости, в лучах,
В лохмотьях темноты,
И, распростертая во прах,
Смотреть не смею: Ты!
Клубится мгла твоих волос,
И мрачен мрамор лба.
Твои глаза - предвестье гроз,
Мой рок, моя судьба...
Глаза!- Разросшаяся ночь,
Хранилище зарниц...
Ветрищу двигаться невмочь
Сквозь душный шум ресниц.
За одиночество... Не верь!
О, мне ли мстить - зови...
Иду, мой демон,- в счастье, в смерть
В предел земной любви.

Не взыщи, мои признанья грубы,
Ведь они под стать моей судьбе.
У меня пересыхают губы
От одной лишь мысли о тебе.

Воздаю тебе посильной данью -
Жизнью, воплощенною в мольбе.
У меня заходится дыханье
От одной лишь мысли о тебе.

Ничего, что сад мой смяли грозы,
Что живу сама с собой в борьбе,
Но глаза мне застилают слезы
От одной лишь мысли о тебе.

Quote

Почему странные? С каких пор хороший вкус в выборе стихов стал странностью? Волошин, как никак, один из классиков Серебряного века.

ОТРАВЛЕННЫЙ

«Ты совсем, ты совсем снеговая,
Как ты странно и страшно бледна!
Почему ты дрожишь, подавая
Мне стакан золотого вина?»

Отвернулась печальной и гибкой...
Что я знаю, то знаю давно,
Но я выпью, и выпью с улыбкой
Все налитое ею вино.

А потом, когда свечи потушат
И кошмары придут на постель,
Те кошмары, что медленно душат,
Я смертельный почувствую хмель...

И приду к ней, скажу: «Дорогая,
Видел я удивительный сон.
Ах, мне снилась равнина без края
И совсем золотой небосклон.

Знай, я больше не буду жестоким,
Будь счастливой, с кем хочешь, хоть с ним,
Я уеду далеким, далеким,
Я не буду печальным и злым.

Мне из рая, прохладного рая,
Видны белые отсветы дня...
И мне сладко — не плачь, дорогая,—
Знать, что ты отравила меня».

(Николай Гумилев)